Мы никогда не ограничиваемся настоящим. Желаем, чтобы поскорее наступило будущее, сожалеем, что оно как будто медленно подвигается к нам; или вспоминаем прошедшее, хотим удержать его, а оно быстро от нас убегает.
Любознательность тоже тщеславие. Чаще всего мы хотим знать только для того, чтобы сообщить об узнанном. Не стали бы разъезжать по морям ради одного удовольствия видеть море без надежды когда-нибудь рассказать виденное.
Жалеть следует и тех и других, но в первом случае пусть эту жалость питает сочувствие, а во втором — презрение
Наша природа такова, что требует непрестанного движения; полный покой означает смерть.
Люди безумны, и это столь общее правило, что не быть безумцем — тоже своего рода безумие.
Познаем самих себя: пусть при этом мы не обретем истину, зато хотя бы наведем порядок в собственной жизни, а для нас это дело насущное.
Несчастным может быть только существо сознательное.
Кто-то имеет право убить меня на том лишь основании, что я живу по ту сторону реки и что мой монарх поссорился с его монархом, хотя я-то ни с кем не ссорился!
Судить о добродетели человека следует не по его порывам, а по будничным делам.
Человек так несчастно устроен, что, если ему нечем отвлечься от мыслей о себе, он немедленно погружается в глубокую печаль.
Мы беспечно устремляемся к пропасти, заслонив глаза чем попало, чтобы не видеть, куда бежим.
Будучи бытием кратковременным, мы не способны охватить бесконечность.
Основная причина совершаемых человеком ошибок кроется в постоянной борьбе чувств с разумом.
Самая низкая черта в человеке, но, вместе с тем, и величайший признак его превосходства, это искание славы. Действительно, чем бы человек ни обладал на земле, каким бы здоровьем и удобствами ни пользовался, он недоволен, если не пользуется почетом у людей.
До чего смехотворны наши попытки обрести опору в себе подобных! Такие же горестно ничтожные, такие же бессильные, они не могут нам помочь.
Люди живут в таком полном непонимании тщеты всей человеческой жизни, что приходят в полное недоумение, когда им говорят о бессмысленности погони за почестями. Ну не поразительно ли это?
Лишь заканчивая писать задуманное сочинение, мы уясняем себе, с чего нам следовало его начать.
Иные наши пороки — только отростки других, главных пороков: если срубить ствол, они отсохнут, как древесные ветви.
