— У меня нет выбора. — Выбор всегда есть. Вопрос в том, сможешь ли ты жить с последствиями.
— Мы думаем, она может обратиться. — В кого? — В единорога, а ты о чем подумал?
Слушайте сюда: если кто-нибудь увидит Айзека Лейхи, немедленно сообщите директору, оповестите учителей или позвоните мне. Кроме тебя, Гринбер. Не звони мне, ясно? Я не шучу. Не вздумай звонить мне. У тебя номера моего вообще не должно быть.
Скотт, ты можешь спасать людям жизни, но ты не можешь спасать их от жизни. А жизнь полна неурядиц.
— Я хочу знать, навредил ли я ему. — Нет. Ты хочешь знать, навредишь ли ей.
Я в порядке, если не считать бессонницы, нервозности и постоянного жуткого страха, что что-то может случиться.
— Почему мне снится, что ты роешься в моих вещах? — Я не знаю. Это твой сон, вот ты за него и отвечай!
— Вы… Вы выглядите очень… — Привлекательно? Спасибо. На секунду я подумал, что ты скажешь, что я молодо выгляжу, и тогда бы мне пришлось объяснять, что мне на самом деле 24 года, и каждый может молодо выглядеть, если будет правильно питаться и заниматься спортом.
Вы, подростки со сверхъестественной силой! Не испытывайте мое совершенно не сверхъестественное терпение.
Мы разберемся с этим за день-другой, и он снова станет прежним Дереком, и все будут счастливы! Кроме самого Дерека, который никогда не бывает счастлив.
— Большинство тут нормальные. Агрессивных держат под замком. Это Хиллари. У неё ОКР. Это Гэри. Думает, он Иисус. Дэн. Тоже Иисус. Это Мария… — Мария Магдалена? — Нет, она тоже думает, что она Иисус.
— Моим якорем была Эллисон. Но Эллисон со мной больше нет. — Тогда сам стань для себя якорем.
— Эй, я тебя не похищал! Это все он, а я только подстрекал.
— Ты правда считаешь, что это поможет? — Я знаю, что если ты будешь думать, что это не поможет, то так всё и будет.
— Пожалуйста, скажи, что сегодня на родительском собрании я услышу только хорошие новости. — Смотря что для тебя хорошие новости? — Это отсутствие каких-либо проблем. — Может, стоит пересмотреть это понятие?
То, что он решил остаться, не значит, что его здесь ждут.
— Она правда собирается прийти сюда и перерезать нам глотки? — Нет, она придёт сюда… и задушит нас гароттой, а потом перережет глотки.
— Ладно, я вам верю. — Правда? — Конечно же нет.
— Ты спрятал их в книге? Ты не мог найти что-то более надёжное? — Сколько ты знаешь школьников, которые открыли бы книгу по собственному желанию?
— Сколько лет ему было? Сколько было тебе? А сейчас тебе сколько? — Я не настолько молод, как мог бы быть, но не настолько стар, как ты можешь думать.
Ты не силен просто потому, что можешь поднять больше тяжести. Ты сильный, потому что стойкий. Сатоми зовет это стержнем. Тебе повезло, что он у тебя есть.
— По-моему, я его спугнул. — Да ты тут всех перепугал!
— Нужно что-то делать! — Что? — Я не знаю. Убить его, поранить, причинить душевные страдания…
— В этом городишке вообще кто-нибудь может окончательно умереть? — Уверена, все надеялись, что это будешь ты.
— Надеюсь, ты сможешь ответить на вопросы без своего привычного сарказма? — Надеюсь, вы сможете задать мне вопросы без своей привычной тупости?
— Ты пытался меня поцеловать. — Нет, совсем нет. — Тогда что ты пытался сделать? Ударить меня головой? — Ладно, может я и пытался поцеловать тебя.
Если честно, я перестал верить словам Стайлза с тех пор, как он научился говорить.
— Зачем твоя сестра украла твоё воспоминание? — Ну, если бы я помнил то воспоминание, я бы смог тебе ответить.
— У меня было желание разорвать вас на куски… — Да, это сделало бы дорогу домой немного неловкой.