Когда решается судьба огромного состояния, человеческая алчность разливается по крови словно яд… Дяди, племянники, кузены, все самые дальние родственники покойной дружно вылезли невездь откуда в тревожной надежде урвать свой кусок пирога.
— И она от Вас в восторге, месье Густаф. — Честно? — В полнейшем! — Это признак того, что у неё есть вкус!
Ты выглядишь изумительно, дорогая. Изумительно, блестящая работа! Не знаю, что за крем они используют в морге, но мне нужен рецепт. Ей богу, ты уже много лет не была так свежа!
Грубость — это всего лишь проявление страха. Люди боятся не получить желаемое. Стоит самому мерзкому человеку почувствовать, что его любят — и он раскроется, как цветок.
Никого у нас в этом мире не было, и мы были влюблены по уши.
Мне дорого все в этой обворожительной развалине.
— Он авантюрист и мошенник, который наживается на сладоумных и старых дамах… и вероятно их трахает! — Я сплю со всеми друзьями.
Я никогда ему не доверял — он слишком честный.
Я сидел в тюрьме, Зеро, ты понимаешь, как это некомфортно.
Начало — оно есть у всего.
Содержимое — персидский кот (усопший).
Мерзкие грязные рябые фашистские морды, прочь от моего коридорного!
Непросто добиться того, чтобы такая женщина хранила верность девятнадцать сезонов.
Дальше стихотворение, но нам лучше начать есть суп, потому что в нем сорок шесть строф.
Фото не очень удачное, но в былые времена утверждали, что я красавец.
Я лучше прыгну с обрыва, чем вернусь в долбаную тюрягу.
Нет никакого смысла что-то делать в жизни: не успеешь моргнуть — уже конец.
Тому, кто сам рассказывает истории других, будет многое и поведано.
Кормили нас разумно, понемногу, но честно: два завтрака, два ланча и поздний ужин.
Ты убил его. Молодчина, Зеро!
Как мы знаем из дешевого чтива, оказавшись в подобном месте, очком играть нельзя, надо сразу доказать, что ты не трус и добиться их уважения.
Под конец он даже стал богатым. А вот что ему не удалось, так это состариться.
— Опыт — зеро, образование — зеро. Семья? — Зеро.
— Кстати она была аппетитной штучкой. — В 84 месье Густаф? — И это не предел. Когда ты молод предпочитаешь филейную вырезку. А с годами вынужден переключиться на части по-дешевле, но я доволен. В принципе они даже пикантнее.
Мне кажется, его мир исчез задолго до того, как он в него пришел, но он, безусловно, поддерживал иллюзию с неподражаемым изяществом.