Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом — то уничтожится сама возможность жизни.
Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьёзно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка.
Меня считают злым человеком, я знаю, — и пускай! Я никого знать не хочу, кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге.
Всё в нём самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
Всякое знание есть только подведение сущности жизни под законы разума.
Весь мир разделен для меня на две половины: одна — она и там все счастье, надежда, свет; другая половина — все, где ее нет, там все уныние и темнота…
Последнее время мне стало жить тяжело. Я вижу, я стал понимать слишком много.
Рассказать правду очень трудно, и молодые люди редко на это способны.
— Да я бы все не плакала… я бы все не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа… И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
Оставим мёртвым хоронить мёртвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым.
И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.
От величественного до смешного только один шаг.
Мы не столько любим людей за то добро, которое они сделали нам, сколько за то добро, которое сделали им мы.
В настоящем случае — точно так же необходимо отказаться от несуществующей свободы и признать неощущаемую нами зависимость.
