Жизнь не такая серьезная и сложная штука, как всем кажется.
Война — самая ужасная вещь.
Что у вас за проблема, англичане? Вы убили миллионы индейцев и африканцев, а тут вам не дают спать обстоятельства смерти какого-то сербского голубя! Я тронут вашим трепетным отношением к сербским пернатым, но вы долбанутые! Мне никогда не понять, как работают ваши мозги.
После того, как смерть стала темой спекуляций в СМИ, она утратила свое значение.
Моя национальность «интернациональна».
В Голливуде все эмоции под присмотром, под арестом, там работает огромная машина, чтобы не выпускать их из-под контроля.
Я против Голливуда, который отказывается говорить о реальном мире.
Счастье не приходит к вам по вашему решению, но если вы жертвуете собой ради ваших идей, ощущение счастья придет как побочный эффект.
Быть политкорректным — значит снимать фильмы для Диснея или быть европейским Диснеем. Это не помогает кинематографу.
Чтобы снимать кино, нужно закрыть глаза и услышать симфонию. А чтобы делать хорошую музыку, надо открыть глаза и увидеть эти звуки.
Я не женщина, но при упоминании о летах грущу.
Если хочешь заглянуть в чью-то душу, сперва спроси разрешения взглянуть на его мечты, и тогда ты испытаешь снисхождение к тем, кто барахтается в еще большем дерьме, чем ты сам.
Вся жизнь соткана из сочетания вульгарности и драматизма. Показывать это смешение — значит сопротивляться однообразию. Я делаю это не из модернистского желания шокировать людей, но для того, чтобы быть современным настолько, насколько это возможно, затрагивая чувствительные струны человеческой души.
Моя национальность «интернациональна.
Раньше я думал, что искусством можно изменить мир, сделать его лучше. Потом быстро понял: черта с два, этот мир не изменишь, значит, остается только воевать с ним.
Время от времени нам нужно летать; мы все должны испытать этот восторг.
Это средневековый способ писать историю, когда сам не уважаешь закон, но требуешь от других уважать его. Так не получится.
Сегодня мир опутан прагматизмом, все имеет свою цену, мир постепенно становится планетой потребителей, где не осталось места утопиям. Вот это кошмар, и с этим я борюсь как могу.
Я обожаю маргиналов, у них жизнь и сознание незамутненное, они не участвуют в этой нашей запрограммированной жизни.
Нельзя возвращаться в страну, которая сожгла твой дом.
