Герман Мелвилл «Моби Дик, или Белый Кит» — цитаты и фразы из книги
«В этом мире Грех, который может заплатить за проезд, свободно путешествует и не нуждается в паспорте, тогда ка Добродетель, если она нища, будет задержана у первой же заставы.»
1. Рыба на Лине принадлежит владельцу линя. 2. Ничья Рыба принадлежит тому, кто первый сумеет ее выловить.
Для того, чтобы создать большую книгу, надо выбрать большую тему.
Неудивительно ли, что столь огромное существо, как кит, видит мир таким крошечным глазом и слышит громы ухом, которое куда меньше заячьего? Но будь его глаза величиной с линзы в большом телескопе Гершеля, будь уши его просторны, как врата кафедральных соборов, разве стал бы он от этого дальше видеть и лучше слышать? Вовсе нет. Для чего же тогда вы стремитесь иметь «широкий» ум? Пусть лучше он будет тонким.
Большой дурак всегда ругает меньшого
Я знаю многих, у кого нет души, — им просто повезло. Душа — это вроде пятого колеса у телеги.
Так, если вы подвесите с одного борта голову Локка, вас сразу на одну сторону и перетянет, но подвесьте с другого борта голову Канта — и вы снова выровняетесь, хоть вам и будет изрядно тяжело. Некоторые умы так всю жизнь и балансируют.
Ну, книга, ты, брат, лежи лучше здесь; вам, книгам, всегда следует знать своё место. Вы годитесь на то, чтобы поставлять нам голые слова и факты, но мысли — это уже наше дело.
Я берусь за все и достигаю чего могу.
…плети дальше, дружище, я предпочитаю быть убитым тобою, чем спасённым кем-нибудь другим.
… Так я поступаю всякий раз, когда в душе у меня воцаряется сырой и тоскливый ноябрь, и уныние настолько овладевает мною, что мне хочется выйти на улицу и начать сбивать с прохожих шляпы.
Как гибки становятся наши твердейшие предубеждения, когда их сгибает родившаяся между людьми любовь.
Капитан этот, друзья мои, был из таких людей, чья проницательность различает всякое преступление, но чья алчность разоблачает лишь преступления неимущих.
Хотя он и был дикарем и хоть лицо его, по крайней мере на мой вкус, так жутко уродовала татуировка, все-таки в его внешности было что-то приятное. Душу не спрячешь.
Рождённый в муках, человек должен жить в терзаниях и умереть в болезни.
Лучше спать с трезым каннибалом,чем пьяным христианином.
За кем приговор, если сам судья должен быть призван к ответу?
Ибо как ни велико интеллектуальное превосходство одного человека, оно никогда не сможет принять форму реальной, ощутимой власти над другими людьми, не прибегай он к помощи различных внешних уловок и наружных укреплений, которые сами по себе всегда более или менее подлы и мелки.
За одно мгновение великие сердца подчас переживают в острой муке всю ту сумму мелких страданий, какие у слабого человека бывают милосердно растянуты на целую жизнь. И потому эти сердца, хоть каждый раз их боль бывает мимолетна, скапливают в себе за жизнь целые века скорби, составленные из непереносимых мгновений; ибо у благородных душ даже не имеющая измерений точка их центра обширнее, чем круги более низменных натур.
Я человек, я слаб, но я готов сразиться с тобой, суровое, призрачное завтра!
Ахав никогда не думает, он только чувствует, только чувствует; этого достаточно для всякого смертного. Думать – дерзость. Одному только богу принадлежит это право, эта привилегия. Размышление должно протекать в прохладе и в покое, а наши бедные сердца слишком сильно колотятся, наш мозг слишком горяч для этого.
Каждый рожден с веревкой на шее; но только попадая в неожиданную, молниеносно затягивающуюся петлю смерти, понимают люди безмолвную, утонченную, непреходящую опасность жизни.
Но хотя истинное знание ничтожно, количество книг велико.
