Некоторым ведь больше нечего и делать, как только говорить. Есть такое призвание.
Дружба утонула в любви.
У сердца, когда оно любит, есть свой ум… оно знает, чего хочет, и знает наперед, что будет.
Воспоминания — или величайшая поэзия, когда они — воспоминания о живом частье, или — жгучая боль, когда они касаются засохших ран…
Я цель твоя, говоришь ты и идёшь к ней так робко, медленно; а тебе ещё далеко идти; ты должен стать выше меня. Я жду этого от тебя! Я видала счастливых людей, как они любят, – прибавила она со вздохом, – у них всё кипит, и покой их не похож на твой; они не опускают головы; глаза у них открыты; они едва спят, они действуют! А ты… нет, не похоже, чтоб любовь, чтоб я была твоей целью…
Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием.
Короткое, ежедневное сближение с человеком не обходится ни тому, ни другому даром: много надо и с той и с другой стороны жизненного опыта, логики и сердечной теплоты, чтоб, наслаждаясь только достоинствами, не колоть и не колоться взаимными недостатками.
«Да, кум, пока не перевелись олухи на Руси, что подписывают бумаги, не читая, нашему брату можно жить.»
Любить можно мать, отца, няньку, даже собачонку: всё это покрывается общим собирательным понятием «люблю»
Что за ребенок, если ни разу носу себе или другому не разбил?
Да, страсть надо ограничить, задушить и утопить в женитьбе…
Да разве после одного счастья бывает другое, потом третье, такое же?
…зеркала, вместо того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями для записывания на них, по пыли, каких-нибудь заметок на память.
— Ах ты, Боже мой! — с досадой сказал Обломов. — Ведь есть же этакие ослы, что женятся!
Мы не выходим замуж, нас выдают или берут.
Воспоминания — один только стыд и рвание волос.
Странен человек! Чем счастье ее было полнее, тем она становилась задумчивее и даже… боязливее.
Хотя про таких людей говорят, что они любят всех и потому добры, а, в сущности, они никого не любят и добры потому только, что не злы.
— А вы разве заметили у меня что-нибудь на лице? — спросил он. — Слезы, хотя вы и скрывали их; это дурная черта у мужчин — стыдиться своего сердца. Это тоже самолюбие, только фальшивое. Лучше бы они постыдились иногда своего ума: он чаще ошибается.
Недаром говорят, что женщинам верить нельзя: они лгут и с умыслом — языком, и без умысла — взглядом, улыбкой, румянцем, даже обмороками…
Страсть! Все это хорошо в стихах да на сцене, где в плащах, с ножами, расхаживают актеры, а потом идут, и убитые и убийцы, вместе ужинать…
