Кто сказал, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!
А вот интересно, если вас придут арестовывать?…
Ты слишком замкнут и окончательно потерял веру в людей. Ведь нельзя же, согласись, поместить всю свою привязанность к собаке.
Ах, мессир, моя жена, если б только она у меня была, двадцать раз рисковала остаться вдовой! Но, по счастью, мессир, я не женат, и скажу вам прямо — счастлив, что не женат. Ах, мессир, можно ли променять холостую свободу на тягостное ярмо!
Поймите, что язык может скрыть истину, а глаза — никогда!
Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!
Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого. Вы можете ошибиться, и притом, весьма крупно.
Самый страшный гнев — гнев бессилия.
Я знаете ли, не выношу шума, возни, насилий и всяких вещей в этом роде. В особенности ненавистен мне людской крик, будь то крик страдания, ярости или иной какой-нибудь крик.
Однако! Я чувствую, что после водки вы пили портвейн! Помилуйте, да разве это можно делать!
Рыцарь, тут явился маленький человек, который говорит, что ему нужен мессир.
Какой смысл умирать под стоны и хрип безнадежных больных. Не лучше ли устроить пир на эти двадцать семь тысяч и, приняв яд, переселиться в другой мир под звуки струн, окруженным хмельными красавицами и лихими друзьями.
Невидима и свободна! Невидима и свободна!
Интереснее всего в этом вранье то, что оно — вранье от первого до последнего слова.
— Не постигаю! Сидели мирно, совершенно тихо, закусывали…
У меня кружится голова от всех этих непонятностей…
О боги, боги мои, яду мне, яду!..
Праздничную полночь иногда приятно и задержать.
Слушай беззвучие, слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни — тишиной.
Впрочем, вы… вы меня опять-таки извините, ведь, я не ошибаюсь, вы человек невежественный?
